Как семантически наиболее важные, изображения Иисуса Христа и мира Его Божественной славы занимают главенствующее положение не только в общем храмовом целом, но и в каждой иконе. Они образуют центр, относительно которого строится все изображение и от которого все получает смысл и внутреннее единство в подчинении этому главному. Относительно же менее важные фигуры фиксируются в отношении к этому центру.

Единая и целостная в религиозном восприятии, при теоретическом анализе ее содержания икона оборачивается многими гранями, и прежде всего четко указывает на два аспекта: Божественный и человеческий, как на два разные, но не несовместимые начала. С одной стороны, мир Божественного вечного покоя, а с другой-стремящаяся к полноте жизни, жаждущая успокоения в Боге умная тварь; живое и действенное взаимопроникновение, без смешения, этих двух планов бытия составляют объективно основу и Церкви, и иконы.

Церковь стремится водворить Царство Божие среди людей, приобщить духовно не преображенное человечество к Божественной благодати. Для этого Церковь сама должна обладать элементом Боже- ственным, быть причастницей и носительницей вечной жизни, а также находиться в среде тех, кто желает и ищет получить эту жизнь. Отсутствие одного из составляющих Церковь элементов лишало бы ее возможности соответствовать своему превечному назначению быть богоустановленным институтом воссоздания человеческих личностей. Церковь есть не просто сумма верующих, а имеет свое собственное Божественное бытие, она есть то общее, что лежит в основе объединения отдельных индивидов. Она не результат веры и жизни составляющих ее христиан, не естественное человеческое учреждение или ассоциация, а создание Божие. «Созижду Церковь МОЮ»,- говорит Христос (Мф.16,18). Не люди ее создают, не ими она стоит. Они лишь присоединяются к ней.

Любая икона также двойственна и выражает дуальность Церкви. Всякая икона являет Христа Бога, даже если на ней изображен один какой-либо святой. Святой изображается не сам по себе, не изолированно, а как член тела Христова, как человек Божий. Христос в нем, и он во Христе. Через святого Христос Себя являет, Свою новую жизнь («дивен Бог во святых Своих»). Святость святого, сим- волически изображенная нимбом или ореолом вокруг ГОЛОВЫ,-не его собственная, а данная ему в ком- то, через кого-то. Это святость Церкви во Христе Боге. Икона всегда являет Церковь, являет собранных во имя Христово, выражает послушание святого Богу. В ней-полнота наполняющего всех Христа, Изображены ли на иконе страдания или прославление членов Церкви, - они в то же время суть страдания и радости Христа и всей Церкви. И напротив. иконография страданий Христа, равно как и прославления, есть изображение страданий и про- славления Церкви со всеми ее членами, ибо Христос - всечеловек, новый Адам. И связь между ними не нравственная только, а реально жизненная. Икона являет вечную жизнь Церкви во Христе. Даже если Христос не изображен, Он не только мысленно подразумевается, но реально присутствует на любой иконе как источник святости, как центр, дающий всему благодать, как объединяющий Собою смысл всего написанного. Отрицание присутствия Бога на иконе делает ее картиной на религиозный сюжет, но не иконой. Господь есть единственное мистическое начало, к которому стремится и тяготеет все изображенное. В иконостасе или таких композиционно сложных иконах, как «Шествие святых в рай» и др., самая симметрия в расположении отдельных фигур, симметрия в духовном движении, которая просвечивает сквозь кажущуюся неподвижность и выражается иногда лишь в направлении взглядов ко Христу, воспринимается как манифестация собранности Церкви вокруг всеобъединяюще- го Божественного Слова.

Наличие золотого фона на иконе символизирует собой Божественное присутствие. Золото иноприродно земным краскам и несоотносимо с ними по свойству своего особого блеска. Только оно способно передать трансцендентный мир Божественной святости, которая, однако, просвечивает, высвечивает и фигуры святых, проливаясь на них из запредельного, горнего-оттуда. Такой же смысл имеет золотой асист, струи на одеждах Христа и Богоматери. «Самые краски как бы одухотворяются на золоте и пронизываются светом. Светоносность, напоеннасть пространства светом, световая глубь может быть передана только золотом. Краски бессильны выразить умопостигаемое, невидимое, обособленное от изображений чувственного. Поэтому видимое нами небо никогда не изображается на иконах, так как его нет в том мире, который служит темой для иконописца. Всякая краска приблизила бы икону к земле и ослабила в ней видение. Поэтому золотом изображается только имеющее прямое отношение к Божией силе, к явлению Божией благодати». Так икона являет две полноты и две святости: эссенциальную во Христе и акцидентальную во святых по их причастности к энергиям и силам Христа; указывает на два момента в жизни Церкви: статический-состояние обоженности во Христе, и динамический - процесс облечения во Христа.

Святость Церкви, обусловленная ее реальной связью со Христом Богом, выражается в иконе апофатически посредством нейтрального золотого фона, составляющего неотъемлемый элемент композиции, и отсутствия в композиции иконы источника света и теней. Тень есть выражение, символ изменчивого, преходящего, мятущегося, не настоящего. На иконе же все в высшей степени реально, обладает полнотой бытия без умаления. Икона показывает жизнь преображенную, вознесенную над мирским, неверным, греховным. Такова и Церковь-Непорочная чистая Дева, неотделимая в своей святости силами ада".

С другой стороны, на древних иконах нет и реалистического изображения солнца, потому что Церковь, торжествующая на небе, как горний город « ... не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его-Агнец» (Откр.21,23).

Неотмирность и святость Церкви изображается и через аскетическую утонченность ликов святых, и через то, что святые не твердо всей стопой стоят на земле, а лишь чуть прикасаются к ней носками или же прямо «парят на воздухе».

Строгость и величественный покой святых на иконе также отображают вечность и неизменность Церкви, ту ее сторону, которой она соприкасается и переходит в царство вечного покоя и блаженства. На это же указывают и неизменность и постоянство иконографических типов Господа Иисуса Христа, Божией Матери и святых, которые придают древней иконе вневременной характер и отражают идею вечности Церкви Христовой на все времена и для всех народов".

Выражение соборности Церкви дано в иконах Евхаристии, где Церковь собирается в одно живое целое через приобщение Тела и Крови, и особенно в иконах Софийного цикла: «София- Премудрость Божия», «Всякое дыхание да хвалит Господа», «Собор Богоматери» (Г'ГГ", XIV в.), «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь» (Г.Т.Г., ХУI в.), «Церковь воинствующая» (Г.Т.Г., ХУI в.), Оранта и др. Из трех основных типических вариантов иконы Софии: тип Ангела (София Новгородская), тип Церкви (София Ярославская), тип Богородицы (София Киевская)-общий вид композиции второй иконы говорит о том, что это изображение всей Церкви в ее целом, со всеми ее духовными силами и основами".

Также в Софии Киевской, «Нерушимой стене», Богородица представлена как Оранта, т.е. выражает ту же идею, что и древние Оранты,- идею Церкви. По мнению Н.П.Кондакова, «Нерушимая стена» есть монументальное изображение Церкви», а по мнению Крыжановского - «изображение невещественного дома Софии Премудрости Божией».

Софийные иконы преимущественно раскрывают всемирное космическое назначение Церкви, в которой о Господе собирается все преображенное творение: эвезды, растения и животные, ангельский мир и человеческий род. Церковь здесь представлена в апокалиптическом, эсхатологическом завершающем моменте своей истории, когда Церковь соберет и впитает в себя всю вселенную и воцарятся гармония и мир. Самая плавность и гармоничность линий, особый ритм, характерный для древних икон, свидетельствуют о будущей всеобщей гармонии и органическом единстве, в которое придет все творение.

В связи с этим следует еще упомянуть об особенной праздничности, которая наполняет древние иконы, о веющей от них пасхальной радости, в которой разрешается христианская аскеза, сердечная туга и скорбь.

Церковь-это духовная врачебница, где верующие очищаются от грехов, исцеляются от недугов, освобождаются от житейских скорбей и несчастий и становятся причастниками Христовой радости. Общеизвестно, что радость есть существенная, неизгладимая черта человека, пребывающего в Боге, в Его Церкви. Религиозный опыт древних и новых подвижников являет нам путь стяжания той совершенной радости (Ин.15,11), которая, будучи условием и результатом личного спасения, составляет основное содержание жизни в Боге. Вот что говорил, подобно прп. Серафиму Саровскому, один из современных великих подвижников Афона, хилендарский пустынник отец Георгий: «Мы-дети воскресения ... Без воскресной радости невозможно ни жить, ни спасаться».

Общее впечатление у человека, молитвенно взи- рающего на древнюю икону или вошедшего в храм, украшенный древними иконами, такое, будто он попал в рай сладости Божией. Кругом красота не- земная, радость несказанная. Всюду торжество и ликование красок, везде разлито золотое солнце. Богомолец ощущает икону, храм, как частицу неба, как откровение, в предначатии Царства Божия. И невольно хочется ему воскликнуть: «О Пасха велия и священнейшая, Христе, о Мудросте, и Слове Божий, и Сило! подавай нам истее Тебе причащатися, в не вечернем дни Царствия Твоего» (тропарь пас- хального канона, песнь 9).

В иконах, выражающих вселенский характер славословия Бога, представлен в его эсхатологической завершенности момент соборности, общности всех членов Церкви в их органическом единстве, не исключающем внутренней свободы каждой конкретной личности. Все верующие во Христа становятся храмом Божиим, и Дух Божий живет в них (1 Кор.3,16), сообщая каждому полноту благодати, являющейся условием подлинного раскрытия личности: каждый святой имеет свой лик, самостоятельно и свободно выполняя свое предназначение, замысел о нем Бога. Иконографический канон святого, складываясь под непосредственным воздействием общецерковного сознания, становится символом духовной реальности первообраза, что по отношению к исторической личности святого означает ее преображение и прославление. Иконы сохраняют черты портретного сходства святых. Изображение прп. Сергия не спутаешь с изображением князя Александра Невского, так же, как святителя Иоанна Златоуста с Василием Великим или Николаем Чудотворцем. Личность не уничтожается, не при носится в жертву общему, но в полной мере раскрывается и расцветает. Это показывает еще одно свойство истин- ной Церкви, где при многообразии входящих в нее личностей господствует свободное живое много- ипостасное единство, где каждый без умаления личности приносит свое дарование, свой талант в сокровищницу общего.

Отображение красоты мира невидимого, горнего, являемое в архитектуре древних храмов, в характере древней иконы, в ее символике, в цветовых и линейных ритмах, есть свидетельство глубокого религиозного опыта, подлинно духовного видения и восприятия мира - иными словами, есть свидетельство силы и глубины богословской мысли тех, кого мы считаем создателями монументальных памятников русской церковной старины. Нет, не стояла на месте богословская мысль Древней Руси. Она, подобно русским рекам, то ровно и неспешно лилась, то на перекатах uстории бурно неслась и пенилась в горячей полемике с инославными, то, чуть слышно журча на поверхности, уходила внутрь души, достигая глубин апостольского, святоотеческого познания.