ДЯДЯ БОРЯ

Я отчетливо помню тот одноэтажный старый дом на Малой Морской с тяжелой дверью темно-коричневого цвета, и окно с металлической решеткой от воров. В этом доме многие годы жили Дядя и Тетя со своим сыном Борей. Большая однокомнатная квартира с готическим потолком, широкими клиньями, упирающимися в верхушку, из самого центра которой свисал вдвое скрюченный электрический шнур с оранжевым абажуром.

Я любил приходить к ним в гости. В коридоре всегда стоял какой-то особый, аппетитный запах. Тетя была замечательной хозяйкой, и ей доставляло особое удовольствие потчевать своих гостей. А еще у них был телевизор КВН с огромным аквариумом - линзой перед лилипутским экраном. Вкусная еда и телевизор имеют над людьми определенную власть, а если учесть, что возраст мой был еще достаточно смешон, то станет понятным, почему я любил бывать у них в гостях. Детство - это эмоции, поэтому самые яркие из них и врезаются в память.

А вот об истории, которая произошла в этом доме, я узнал значительно позже. Это было 1 Мая. Вечером. Я перелистывал старый семейный альбом и вдруг увидел пожелтевшую небольшую фотографию, на которой кто-то запечатлел меня в обнимку с Борей, точнее, с дядей Борей. Я его не видел, почти двадцать лет и как-то плавно на меня накатилась волна детских воспоминаний. Вспомнилось, как я вместе с ним рыбачил под дождем, как он учил меня рисовать цветными карандашами и плавать кролем. Воспоминания детства - самые чистые, словно вошел в середине дня в церковь. Тихо. Прохладно. И что-то непонятное происходит в душе. Как об этом сказать словами, я не знаю. Хорошо и все тут. За все эти годы дядя Боря как-то выпал из моей жизни. Я о нем забыл. И ничего удивительного в этом нет, если твой отец офицер, и вы всей семьей кочуете с места на место. В жизни одни впечатления всегда заменяются другими. Но вдруг я отчетливо осознал, что вот уже многие годы я не видел его даже мельком ни у одних своих родственников.

Я стал задавать многочисленные вопросы своей матери и, получив информацию, подробную и грустную, все понял. Перед самой смертью Тети, женская половина, а затем и мужская когорта родственников стали плести интриги против Бори и его молодой жены, желая захватить себе, золото и деньги, которые Дядя скопил за свою жизнь, ведь он был очень хорошим портным, и у него всегда была богатая клиентура. Люди ему платили щедро, поэтому проблем с финансами у него никогда не возникало. Но Дядя уже умер, Тетя была прикована к постели, родные сестры забрали ее к себе, якобы для того, чтобы лучше ухаживать, а перед Борей просто закрывали дверь. И он стал пить, тем самым, подыграв им в главном. Зачем алкашу деньги? Словом, разрыв произошел полный. А тут центральную часть города решили реконструировать. Старый дом снесли.

Он получил квартиру в одном из микрорайонов и поэтому поминки делал отдельно от своих тетушек. В автобус с его друзьями и новыми соседями никто из родни не сел. Но почему же сестры его матери воспринимали его в штыки? Всегда. Он был приемыш. Чужой. Это они помнили всю жизнь. И дождались момента мести. Молодые Дядя и Тетя счастливо жили в браке, но Господь вот уже несколько лет не посылал им детей. И тогда на семейном совете они решили взять из детского дома девочку. Долго готовились морально. Строили планы. И, наконец, пошли. Вот они поднялись по лестнице из серых плит. Перешагнули порог большого холодного здания и остановились в нерешительности. В этот момент откуда-то из глубины с криком: «Мой папа пришел!» бросился к ним навстречу маленький мальчик и подбежав к Дяде крепко обхватил его ноги. Все произошло настолько стремительно, что Дядя просто растерялся. Мальчик крепко держал его. Дядя положил свою руку на его плечо. Потом погладил мягкие волосы. Нагнулся. Приподнял малыша и заглянул в глаза полные слез. - Пойдем домой, сынок... Так в семье Дяди и Тети появился Боря. Стоит ли говорить о том, как дорог был родителям сын? Шли годы. Боря вырос. А тут черные тучи войны заволокли небо его детства.

Жизнь стала отмеряться сводками Совинформбюро и хлебными карточками. Но занятия в школе никто не отменял. И каждое утро заботливая мама укладывала ему в портфель завтрак, завернутый в газету. Все мы в школьном возрасте, так или иначе, участвуем в каких-то потасовках. Били нас, били мы. И вот во время одной из таких стычек поверженный противник, мальчишка из соседнего двора, не желая, уходить проигравшим завопил: «Приемыш! Приемыш!». Боря сначала не понял, кому адресованы эти слова. Оглянулся. Никого рядом не было. Удар был сильным. Он долго не мог прийти в себя. Домой возвратился позже обычного. Родители уже начали волноваться. Долго мучился. И, наконец, набрался мужества спросить обо всем у матери. Разговора не получилось. Но правду узнал. Мать облегченно вздохнула.

Она давно хотела с ним поговорить об этом, но всегда что-то мешало, и она откладывала это на «потом». А еще через несколько дней Боря не вернулся из школы. После многострадальных поисков удалось-таки выяснить, что он вместе со своим близким другом уехал в Севастополь. Друг клятвенно заверил, что его дядя капитан большого судна и их обязательно возьмут юнгами. Дядя, тяжело заболевший от этих переживаний, уговорил отца второго беглеца поехать за сыновьями. Он дал денег на проезд в оба конца и на все необходимые расходы. Томительным было ожидание. И если днем спасала работа, то ночь казалась бесконечной. И вот уже пронесся слух, что путешественники вернулись. Радость была преждевременной... Борю отыскать не удалось. Сосед привез только своего сына. И потянулись длинные молчаливые дни. Счастье вылетело сквозь решетчатое окно.

Дядя каждое утро вставал на колени перед заправленной постелью сына, целовал край одеяла и также молча приступал к своей работе. Вечером, перед сном, он вновь, как перед иконой опускался на колени. Молча о чем-то разговаривал с сыном. Пришла весна сорок пятого. Победно расцвели деревья, город наполнялся смехом, звонче стали голоса торговцев и каждое утро продавщица молока, что ходила с двумя большими сумками по домам, весело стучала по клетчатым решеткам. Тетя выходила с пустой чисто вымытой литровой банкой. В то утро продавщица пришла почему-то раньше обычного. И стук был более настойчивым. Тетя взяла еще с вечера приготовленную банку и пошла открывать дверь. И... О, Господи... Перед ней стоял высокий и очень худой солдат в чуть большеватой гимнастерке с медалями. И худобу, и гимнастерку и дым от спрятанной в кулак папироски она увидела сразу, в одно мгновение, но глаза... Несколько секунд они стояли молча. И, вдруг, она обмякла, словно весь воздух, что был в ее маленьком тщедушном теле вышел сквозь едва разжатые губы в одной буковке - О. Он сделал шаг навстречу: - Мама! Я встретился с ним через много лет.

На кладбище. У могилы его родителей. Это было раннее майское утро. Мама сказала, что в поминальный день он приходит сюда одним из первых. И как бы рано кто ни пришел, на могиле его отца и матери уже лежат букеты цветов. В тот день я пришел на кладбище одним из первых. Подкопал сирень, протер керамические портреты, закурил очередную сигарету... И вдруг... Я узнал бы его из тысяч других, даже столько лет спустя. Он увидел меня сразу, едва ступив на аллею. Остановился. Нагнулся к жене. Что-то сказал. Полез в карман за сигаретами. Закурил. Потом они сделали вместе еще несколько шагов. Снова остановились.

Потом медленно пошли мне навстречу. Так мы встретились. И скажу честно, оба были рады, что это случилось. А через месяц он пригласил меня на свадьбу своего сына. Свадьбу, которая очень многое перевернула во мне. Потрясла и опустошила. В сторону мои эмоции, в сторону... В назначенный день я отправился в Дом торжеств. С женой, сестрой и бабушкой. Боря очень просил, чтобы она приехала. С женщинами трудно успеть куда-то прийти вовремя. И к моменту нашего появления несколько тостов уже были подняты тамадой. Это слышно было еще на улице и особенно на лестнице, по которой мы поднимались на второй этаж. Боря увидел нас сразу, едва мы показались в широком проеме.

Я почувствовал - ждал. Обнял, расцеловал и повел в зал. Три прямоуголника длинных белых столов стояли параллельно друг другу, а у стены с огромной чеканкой сидели новобрачные со своею свитой. Буйство свадьбы только начиналось. Грянула музыка. И уже в круг вышли первые танцоры, увлекая за собой друзей и знакомых. Боря подвел нас к третьему, а может быть, первому столу: - Садитесь, где вам нравится. На этом столе лежали закуски, гордо возвышались бутылки и белыми кляксами тарелки с ложками и вилками. «Отличный стол», промелькнуло в уме и тут же «мест свободных много, значит кто-то еще должен подойти».

Мы расположились поудобней. Боря подсел к нам и я поднял бокал за жениха и невесту. Выпили. - Я так рад, - сказал Боря, - так рад. Я налил еще по одной. - А это за вас, за родителей. - Выпили по второй. - Боря, а где остальные? - спросил я, показав глазами га пустые места. Он положил руку мне на плечо. Потом наклонился и поцеловал в висок. - Я так рад, что вы пришли. Спасибо. В голосе что-то цокнуло, словно монета упала на кафельный пол. - Этот стол я накрыл для моих родственников. Моих. А там, легкий кивок в сторону, - там коллеги, друзья, соседи... Ладно. Он как бы встряхнулся. - Я так рад, что вы пришли.

В тот вечер я допил бутылку армянского коньяка. Всю. И остался абсолютно трезвым. И от этой шумной и, наверное, веселой свадьбы на всю жизнь остался в памяти этот длинный белый стол и его слова: - А это для моих родственников. Прошло несколько лет. Пришла перестройка, за ней перестрелка и вот уже в перекличке я не могу услышать его голос. Где ты сейчас, Боря?

р.Б. Сергий